The Pit | Яма
«The Pit» photobook — winner of the Untitled Dummy Awards photobook contest, 2020
Photos and text: Eugene Schemilin
Design: Dmitry Devishvili
Circulation: 150 copies.
Recurrent Books, 2021
Photos and text: Eugene Schemilin
Design: Dmitry Devishvili
Circulation: 150 copies.
Recurrent Books, 2021
Фотокнига «Яма» — победитель конкурса фотокнижных макетов Untitled Dummy Awards, 2020
Фотографии и текст: Евгений Щемилин
Дизайн: Дмитрий Девишвили
Тираж: 150 экз.
Recurrent Books, 2021
Фотографии и текст: Евгений Щемилин
Дизайн: Дмитрий Девишвили
Тираж: 150 экз.
Recurrent Books, 2021
The project combined the images taken by Eugene at the Mayak Norilsk mine from 2010 to 2014. This book is a documentary evidence of the original «subculture» in production, disappearing under the pressure of new corporate rules, and at the same time — a visual diary, an attempt by the author to convey his own impressions of working at one of the oldest mines in Norilsk, fear of the darkness of mining, to recreate the feeling of a Pit.
Проект объединил снимки, сделанные Евгением на норильском руднике «Маяк» с 2010 по 2014 год. Эта книга — документальное свидетельство самобытной «субкультуры» на производстве, исчезающей под натиском новых корпоративных правил, и в то же время — визуальный дневник, попытка автора передать собственные впечатления от работы на одном из старейших рудников Норильска, страх перед темнотой горных выработок, воссоздать ощущение Ямы.
Preface to the photobook
I have only vague memories of my first day in the mine. I can remember the anxiety, the fear of missing the train, of not being able to keep pace with the headman. And, of course, there was the fear that my lamp could break and go out leaving me alone in the darkness, not knowing my way around those endless labyrinths of underground workings. That was long ago, I was then still a student. Now I don’t fear anything anymore, I just do my job.
Sometimes I ask myself what I really felt? Why the fear? It was, perhaps, some kind of «genetic memory’, man’s primal fear of the unknown lurking in the dark. Or was it the fear of sinking into the body of Mother Earth, violating her intimate space? Or was it just that kind of job?
It was not until much later that I heard this word for the first time. I was then working at the Mayak mine as a shift leader in charge of mobile diesel equipment repair. One or another of the guys would say in a matter-of-fact manner, «I’m going to the Pit’. With a note of respect mixed with discontent. To the question «What’s it like in the Pit?’ they would give the curt reply, «Dark and damp’. It was a job like that.
I worked at the Mayak from 2005 to 2016. Those were strange times. The oldest mine’s unique character had not quite been run over by the corporate standardisation. Some things were left over from the times past, mixed with the things from other epochs. I saw old-timers who had worked the mine from the very beginning. Everything was simpler then, black or white: you either grabbed a work order today or you didn’t. To do your job.
Предисловие к фотокниге
Первый спуск в шахту сейчас вспоминается с трудом — еле уловимые обрывки воспоминаний. Чувство тревоги, боязнь опоздать на электричку, отстать от наставника. И, конечно же, страх, что сломается и погаснет фонарь и останусь один в темноте, не зная дороги по этим бесконечным лабиринтам горных выработок. Это было давно, еще в студенчестве. Сейчас уже ничто не пугает— просто такая работа.
Иногда думаешь: а что я чувствовал тогда на самом деле? Откуда этот страх? Возможно это «генетическая память», «ископаемый» страх человека перед неизвестностью в темноте. Или опасение, что погружаешься в тело планеты, нарушая ее интимное пространство. Или это просто такая работа?
Это слово я услышал в первый раз гораздо позже, когда уже работал на «Маяке» старшим смены на участке по ремонту самоходного дизельного оборудования. Мужики говорили так, между прочим: «В яму пошел». Смесь уважения и недовольства в интонации. А на вопрос «Как в яме дела?» обычно отвечали немногословно: «Темно и мокро». Просто такая работа.
На «Маяке» я работал с 2005 по 2016 год. Застал интересное время. Корпоративная стандартизация еще не полностью перемолола уникальную самобытность старейшего рудника. Кое-что с прошедшей эпохи осталось. Такая смесь эпох. Застал старожилов, которые были у истоков рудника. Тогда все было проще, только черное и белое: хапнул наряд или не хапнул. Просто такая работа.
I have only vague memories of my first day in the mine. I can remember the anxiety, the fear of missing the train, of not being able to keep pace with the headman. And, of course, there was the fear that my lamp could break and go out leaving me alone in the darkness, not knowing my way around those endless labyrinths of underground workings. That was long ago, I was then still a student. Now I don’t fear anything anymore, I just do my job.
Sometimes I ask myself what I really felt? Why the fear? It was, perhaps, some kind of «genetic memory’, man’s primal fear of the unknown lurking in the dark. Or was it the fear of sinking into the body of Mother Earth, violating her intimate space? Or was it just that kind of job?
It was not until much later that I heard this word for the first time. I was then working at the Mayak mine as a shift leader in charge of mobile diesel equipment repair. One or another of the guys would say in a matter-of-fact manner, «I’m going to the Pit’. With a note of respect mixed with discontent. To the question «What’s it like in the Pit?’ they would give the curt reply, «Dark and damp’. It was a job like that.
I worked at the Mayak from 2005 to 2016. Those were strange times. The oldest mine’s unique character had not quite been run over by the corporate standardisation. Some things were left over from the times past, mixed with the things from other epochs. I saw old-timers who had worked the mine from the very beginning. Everything was simpler then, black or white: you either grabbed a work order today or you didn’t. To do your job.
Предисловие к фотокниге
Первый спуск в шахту сейчас вспоминается с трудом — еле уловимые обрывки воспоминаний. Чувство тревоги, боязнь опоздать на электричку, отстать от наставника. И, конечно же, страх, что сломается и погаснет фонарь и останусь один в темноте, не зная дороги по этим бесконечным лабиринтам горных выработок. Это было давно, еще в студенчестве. Сейчас уже ничто не пугает— просто такая работа.
Иногда думаешь: а что я чувствовал тогда на самом деле? Откуда этот страх? Возможно это «генетическая память», «ископаемый» страх человека перед неизвестностью в темноте. Или опасение, что погружаешься в тело планеты, нарушая ее интимное пространство. Или это просто такая работа?
Это слово я услышал в первый раз гораздо позже, когда уже работал на «Маяке» старшим смены на участке по ремонту самоходного дизельного оборудования. Мужики говорили так, между прочим: «В яму пошел». Смесь уважения и недовольства в интонации. А на вопрос «Как в яме дела?» обычно отвечали немногословно: «Темно и мокро». Просто такая работа.
На «Маяке» я работал с 2005 по 2016 год. Застал интересное время. Корпоративная стандартизация еще не полностью перемолола уникальную самобытность старейшего рудника. Кое-что с прошедшей эпохи осталось. Такая смесь эпох. Застал старожилов, которые были у истоков рудника. Тогда все было проще, только черное и белое: хапнул наряд или не хапнул. Просто такая работа.